Вкус дыма - Страница 49

Молодая испуганного вида служанка вошла в кабинет, неся перед собой поднос.

– Поставь на стол, будь любезна, – сказал Блёндаль, внимательно следя за тем, как служанка расставляет перед ним кофе, сыр, масло, копченое мясо и плоский хлеб. – Ешьте, если голодны, – предложил он и сам сразу принялся перекладывать на свою тарелку ломти баранины.

– Благодарю, я сыт, – сказал Тоути. Он наблюдал за тем, как сислуманн сунул в рот солидный кусок хлеба с сыром. Блёндаль неспешно разжевал порцию, проглотил и достал носовой платок, чтобы вытереть пальцы.

– Младший проповедник Торвардур, – сказал он, – тебе простительно помышлять, будто дружеское отношение может направить эту убийцу на путь истины и раскаяния. Ты юн и неопытен. Отчасти здесь и моя вина.

С этими словами сислуманн медленно подался вперед и утвердил локти на столе.

– Позволь, я буду с тобой прям. В марте прошлого года Агнес Магнусдоттир спрятала Фридрика Сигюрдссона в коровнике хутора Идлугастадир. Натан Кетильссон вернулся с хутора Гейтаскард вместе с тамошним работником Пьетуром Йоунссоном…

– Прошу прощения, господин сислуманн, но мне думается, я уже знаю, о чем вы намереваетесь…

– А мне думается, что всего ты не знаешь, – перебил Блёндаль. – Натан вернулся домой после визита в Гейтаскард, где он пользовал Ворма Бека, местного старосту. Бек был серьезно болен. Натан отправился в Идлугастадир, чтобы справиться со своими книгами и – насколько я понимаю – прихватить еще кое-какие снадобья, а Пьетур вызвался его сопровождать. А час, преподобный, был уже поздний. Они решили заночевать в доме Натана, а поутру вернуться к больному.

Тем вечером Фридрик Сигюрдссон тайно явился на хутор из Катадалюра, и Агнес укрыла его в коровнике. Всю зиму они замышляли убить Натана и завладеть его деньгами – и именно так поступили. Агнес дождалась, когда мужчины заснут, и позвала Фридрика. Это было хладнокровное нападение на двоих беззащитных людей.

Блёндаль помолчал, наблюдая, какое впечатление его слова произвели на Тоути.

– Фридрик признался в убийстве, преподобный. Признался, что принес в бадстову молоток и только что наточенный нож из кухни и убил вначале Пьетура, проломив ему голову одним ударом молотка. Считал ли он, что перед ним Натан, либо хотел избавиться от свидетеля – не знаю. Однако затем он, вне всяких сомнений, попытался убить Натана. В своем признании Фридрик сообщил, что поднял молоток и нанес удар Натану по голове, но промахнулся. Он сказал, что услышал хруст костей, и, преподобный, обследование останков показало, что у Натана действительно была сломана рука.

Фридрик поведал мне, что Натан после этого проснулся и решил, по всей видимости, помрачась умом от боли, что он в Гейтаскарде и что перед ним его друг Ворм.

Вот слова Фридрика: «Натан увидел в комнате меня и Агнес и стал умолять нас остановиться, но мы продолжали, пока он не испустил дух». Обратите внимание, преподобный, – «меня и Агнес». Фридрик сказал, что Натан был убит ножом.

– Значит, Агнес их не убивала.

– Но она была в комнате, преподобный, и это – неоспоримый факт.

– Однако не она наносила удары.

Блёндаль откинулся на спинку кресла, соединил кончики пальцев. И улыбнулся.

– Преподобный, когда Фридрик признался в убийстве, он не проявил ни малейшего раскаяния. Он полагал, что исполняет волю Господа. Он считал, что это расплата за дурные дела Натана, и заявлял, что оба убийства – дело его рук. Мое мнение таково, что на самом деле это было не совсем так.

– Вы думаете, что Агнес убила Натана.

– У нее были на то причины, преподобный. Причем куда более веские, чем у Фридрика. – Блёндаль принялся возить пальцем по крошкам, оставшимся на тарелке. – Я верю, что Фридрик убил Пьетура. Этот человек был убит одним ударом, а молоток – довольно тяжелое орудие для женской руки.

По словам Фридрика, Натан проснулся и понял, что с ним собираются сделать. Я уверен, преподобный, что именно тогда Фридрик потерял присутствие духа. Как же легко забыть, что Фридрику в ту роковую ночь было всего семнадцать! Совсем юнец. Головорез, безусловно – уже установлено, что между ним и Натаном существовала своего рода вражда. Но задумайся, преподобный… – Блёндаль подался ближе. – Задумайся, каково это – убивать человека ради его денег. Представь – что, если он молит тебя о пощаде? Обещает заплатить любой выкуп, ни слова не сообщать властям, только бы ты оставил его в живых?

В горле у Тоути пересохло.

– Я не могу представить подобного.

– А я – обязан смочь, – сказал Блёндаль. – И смог. По моему разумению, Фридрик, увидев, что Натан проснулся, услышав, как он молит о пощаде, потерял самообладание и дрогнул. Он хотел денег, а они в тот момент ему, безусловно, были предложены. – Блёндаль понизил голос. – По моему разумению, Агнес схватила нож и убила Натана.

– Но ведь Фридрик ничего такого не говорил.

– Натан был заколот. Фридрик – сын хуторянина, а стало быть, знает, как забить ножом скот. Перерезать горло. – С этими словами Блёндаль потянулся через стол и пальцем ткнул в горло Тоути. – От сих… – он провел ногтем по шее Тоути, – до сих. Горло у Натана перерезано не было. Его ударили ножом в живот. Это указывает на мотив более омерзительный, нежели простое ограбление.

– Разве этого не могла сделать Сигга? – едва слышно спросил Тоути.

Блёндаль покачал головой.

– Девица шестнадцати лет, которая, едва ее привели, сразу залилась слезами? Сигга даже не пыталась прибегнуть ко лжи – она слишком простодушна, слишком юна, чтобы уметь лгать. Она рассказала мне все. Как Агнес ненавидела Натана, как ревновала, что он ухаживал за Сиггой. Девчушка не слишком смышленая, но уж такое и она приметила.