Вкус дыма - Страница 85

Я завела глаза к потолку.

– Валяй, действуй. Можно подумать, это теперь хоть что-то исправит. – Я повернулась к Сигге: – Он принуждал тебя?

– Ясное дело, принуждал! – Фридрик снова уселся рядом с Сиггой и стукнул кулаком по тюфяку. Сигга вздрогнула.

– Я не знаю, – прошептала она.

Я мыслями вернулась в ту ночь, когда прислушивалась к звукам соития. В ночь того дня, когда Натан встретился с волнами смерти. Учащенное дыхание. Быстрый, едва слышный стон. И никакого шума сопротивления.

– Это против воли Господней! – заявил Фридрик.

Я, не выдержав, рассмеялась.

– Не думаю, чтобы в этом доме хоть что-то происходило по воле Господней.

На лице Сигги отразился испуг.

– Агнес! Я тебя очень огорчила?

– Да с какой же стати мне огорчаться? – Мой голос был безмятежен, точно море в полный штиль.

Фридрик с ненавистью воззрился на злосчастную сорочку.

– Натан – просто ублюдок! Я убью его.

– Я не хочу, чтобы Натан умер! – самодовольно заявила Сигга, и мне безумно захотелось влепить ей пощечину.

Я засмеялась.

– Фридрик никого не убьет.

– Нет, убью! – Он снова вскочил, стиснув мясистые кулаки.

– Нет, не убьешь, – бросила я. – И в любом случае, какое это имеет значение? Ты же все равно на ней женишься.

Фридрик фыркнул:

– Я и не ждал, что такая, как ты, способна понять мои чувства.

У меня разом пересохло во рту.

– Сигга сказала, что Натан и с тобой давал себе волю. Только нам обоим кажется, что ты, в отличие от нее, получала от этого удовольствие!

Я шагнула к Сигге, и та отпрянула.

– Не бойся, я тебя не ударю, – сказала я. Но могла бы ударить. Хотела ударить.

Вошел Даниэль, и Фридрик примолк. Меня трясло от гнева. Я ненавидела Фридрика. Ненавидела его прыщавое лицо, раскрасневшееся от холода. Ненавидела голубые глаза и жесткие светлые ресницы. Ненавидела его пронзительный голос, запах конского навоза, которым от него вечно несло, его постоянные визиты.

– Поезжай домой, Фридрик, – первым нарушил молчание Даниэль.

– Близится снежная буря.

– И поделом тебе, – бросила я, вдруг почувствовав глубокую благодарность к Даниэлю за то, что он появился так вовремя.

– Никуда я не поеду, – объявил Фридрик и вновь уселся рядом с Сиггой, жестом защитника обхватив ее за плечи.

– Он сказал правду, да? – шепотом спросил у меня Даниэль. – Натан спал с вами обеими? – Он помотал головой. – Это же грех.

– Фридрик убил нескольких овец.

– Что? Здесь?

– Думаю, он прошлой ночью или рано поутру увел по меньшей мере двух овец в Катадалюр и там прикончил.

– Натан его убьет!

– Не убьет, если Фридрик его опередит, – сказала я. – Он вне себя.

Даниэль провел ладонями по волосам и окинул взглядом парочку, сидевшую на кровати.

– Фридрик – болван и ублюдок, – со вздохом проговорил он. – Я потолкую с ним, когда он остынет.

Натан вернулся в Идлугастадир три дня спустя. Когда он появился, Фридрика на хуторе не было. Не представляю, что произошло бы, если бы они столкнулись. Разумеется, Натан отнюдь не пришел в восторг, узнав о помолвке Фридрика и Сигги. Эту новость ему сообщила я. Сигга, едва заслышав знакомый голос во дворе, поспешила укрыться в кладовой.

– Вас нельзя оставить одних без того, чтобы на нашу голову не свалилось какое-нибудь несчастье.

– Натан, это вряд ли можно назвать несчастьем. Ты принял у Фридрика деньги за согласие на его брак с Сиггой, и тебе следовало понять, к чему это приведет.

– А ты, уж верно, прыгаешь от радости, – проворчал он.

– Я? Какое отношение все это имеет ко мне?

– Но ведь ты же всю осень прилежно играла роль свахи.

Натан расседлал лошадь, и я протянула руку за уздой.

– Ничего подобного я не делала.

– Представляю, как вы все тут празднуете это событие.

– Нет. Даже Сигга, по-моему, в растерянности.

Натан повернулся, чтобы оказаться лицом к лицу со мной, и поднял бровь:

– В самом деле?

Я кивнула.

– Фридрик от счастья едва из штанов не выпрыгивает, но у Сигги что-то радости незаметно.

Тогда Натан улыбнулся и покачал головой.

– Вот ведь парочка юных обалдуев.

С этими словами он взял у меня из рук узду и потник, положил их на снег. Лицо его было серьезно.

– Агнес, – сказал он, – моя Агнес, я должен попросить у тебя прощения. Я был неправ, когда ударил тебя.

Я ничего не ответила, но не стала сопротивляться, когда он взял меня за руку.

– Я разговаривал с Вормом, и он считает, что я умом подвинулся. Слишком много путешествую по сырости. Эти сны… – Голос Натана дрогнул, прервался. – Все мы причинили друг другу немало боли. Я был не в себе.

Он отпустил мою руку, поднял со снега узду и потник.

– Вот, – сказал он, вручая их мне, – отнеси на место, а потом вместе пойдем в дом.

Я повернулась, чтобы уйти, но Натан удержал меня.

– Агнес, – проговорил он негромко и мягко, – я рад тебя видеть.

Той ночью огонь прежнего желания вспыхнул в нас с новой силой. И когда мы проснулись в темноте зимнего дня, меня переполняло счастье от сознания того, что Натан всю ночь проспал рядом со мной. Если Сигга или Даниэль, проснувшись, обнаружили, что мы с Натаном спим в одной постели, говорить об этом они не стали. Я сняла с кровати Натана одеяла и сложила их в изножье своей собственной постели.

* * *

Маргрьет принесла из молочни еще одну миску молока. Ветер снаружи дул с такой силой, что отчетливо был слышен глухой стон.

Агнес наклонилась к очагу, поворошила кочергой раскаленные угли.

– Кизяка подбросить или торфа? – спросила она.

Маргрьет указала на кизяк.